По ВЧ-связи особисто-замполитовская сорока преподнесла на хвосте докладную, где услужливо доносила, что «летчики морского ИАП[194], базирующегося на Камрань, критикуют спущенный сверху план боевой операции, заявляя о его несоответствии реальной обстановке, о заведомой невыполнимости, обосновывая это более совершенным оружием и боевыми системами противника». И приводились некоторые цитируемые аргументы.

При морском штабе всегда находились офицеры с крылышками на погонах. И не только летчики морской авиации. Хватало и «пэвэошников» и армейцев. И единого мнения между ними не всегда случалось.

– Что скажете? – Воззрился на одного из ответственных авиаторов-полковников Горшков. – Я моряк, мне ли еще разбираться в самолетах.

– Товарищ адмирал. Я и до этого говорил и предупреждал. Надо было изначально дать команду на «туполевы», чтобы уходили на малую высоту, тем самым пропадая для локаторов ДРЛО. И сразу отворачивать, кардинально менять курс… а там ищи-свищи. Наверное, еще не поздно и сейчас отдать такой приказ. А «миги» вертать или перенацелить.

Горшков взглянул на молодого офицера – «виновника» всей этой воздушной операции:

– Ваше слово.

Тот, водя указкой по тактической карте, испещренной стрелками и пунктир-секторами, коротко и внятно довел, что риск потери Ту-95 все равно остается. А перенацелив «миги», можно и их угробить… уже в невыгодной конфигурации воздушного боя.

– Так, может, надо было сразу весь камраньский ИАП посылать? – Нахмурился главком. – Десяток истребителей это уже сила.

– Дело в том… товарищ адмирал, – офицер на миг увел глаза в сторону, – на базе Камрань ПТБ закончились. Остатков хватило только на комплектацию четырех машин.

– Как это?

– Никто не думал, что будут операции по дальнему сопровождению ОпЭск. Не рассчитали на такой частый сброс пустых баков.

Что удивительно, адмирал даже не ругнулся… обошелся и без разносов-упреков – устал:

– Значит, все остается в силе. Что ж, «девяносто пятым» в этой провокации все же предстоит сыграть свою роль живца. «Мигам»…

«Мигам» же вменялось появиться внезапно.

* * *

Зная курс и скорость «туполевых», расчет места встречи виделся задачей тривиальной.

Но без включения РЛС в размахе трехмерного пространства воздушной среды отыскать друг друга могло оказаться более чем непросто.

По прохождению пяти сотен километров Беленин (командир группы), согласно намеченному плану, начал постепенное снижение, доводя полет своей четверки практически до режима «бреющий», выдерживая под фюзеляжами не более ста пятидесяти метров. Для неожиданного «супостата» все же не так заметно, если идти низко, а у «своего» – Ту-95РЦ – радар как раз «заточен» именно на поиск в передней нижней полусфере.

После снижения взяли на контроль табло «выработка крыльевых баков», и спустя несколько минут командир приказал избавиться от лишнего лобового сопротивления – в крыльевых топливо было выбрано.

Море, раскинувшись вширь по горизонту, «глоталось» носом истребителя, уносясь назад, прочь однородной неразличимой волнами массой.

Теперь капитан Беленин смотрел на стрелки, отматывающие не только «точку возврата», но и расчетное время пересечения с «тяжелыми» коллегами.

Оно, это время и пройденное взаимное расстояние уже «кричали»: «вот-вот», «где-то рядом».

«Шаг навстречу» должны были сделать именно экипажи «туполевых».

И уже потихоньку начинало подергивать нервами – не хватало разминуться, расходясь на встречных курсах, потерявшись, практически провалив задание.

Первым предупредила СПО – по группе работал радар. Сигнал отпиликал секунд двадцать и замолк. Затем в наушниках зашуршало наведенной частотой, вполне четко дав ориентиры:

– 412-й: пеленг 35… эшелон семь… удаление 230.

«412» – это был позывной «туполевых». Они засекли «миги» на радарах в расчетном удалении и пределах, дав направление и дистанцию на себя.

Паранойя, конечно… но, продолжая хранить радиомолчание, капитан Беленин подтвердил прием, трижды «постучав» кнопкой «радио» (что входило в кодовый регламент).

Должны были понять.

Не поняли:

– Повторяю 412-й: пеленг 35, эшелон семь, удаление 230.

– Слышу, – отправил Беленин передачей, ворча сам на себя:

«И действительно – чего так мандражить, не будет же тут болтаться целый АВАКС с пеленгатором. Ну и “эвкалипт”[195] бьет с такого положения километров на 250».

Его взгляд снова упал на расход топлива: «А ведь мы уложились! Прошли примерно 750, максимум 800. Край – падать, хм, будем в виду базы».

Ту-95 продолжали целенаправленно двигаться прежним курсом на Камрань.

Разобравшись в навигационном планшете с ориентировкой (в скинутой штабом тактической схеме имелись некоторые моменты, которые выдержать без нормального опытного штурмана едва ли было возможно), Беленин повел группу на уклонение вправо. Если ориентироваться по карте, получалось – забирая размашистой дугой вокруг «тушек», с конечным намерением занять позиционное положение «дальнего оперативно-тактического сопровождения». По-простому – «сзади, с левого сбоку».

Такой охват был необходим, чтобы оставаться вне зоны действия радаров американских перехватчиков, которые по прогнозам должны вот-вот появиться на хвосте у «туполевых». Ко всему имея возможность самим им зайти в хвост.

Схема учитывала и недосягаемость для сенсоров висящего где-то за 350 километров «Хокая».

«Вопрос – появятся ли американцы? Может, перебдели отцы-командиры да штабные умники с угрозой перехвата?»

* * *

И все-таки «штабные» правильно просчитали противника! «Супостат» выдал себя интенсивно работающей РЛС.

«Сирена-2»[196] (название в тему) на «туполевых» тонко и противно заверещала, заранее предупреждая о чужом излучении – по всем параметрическим положениям дальность обнаружения стороннего источника в пассивном режиме всегда выше, чем самолетным радарным комплексом радиотехнической разведки. Но черт его знает…

Проблема СПО – невозможность определения дистанции до чужой РЛС. Судить о противнике можно было лишь по динамике изменения мощности сигнала, что явно указывало на приближение источника излучения.

И естественно, относительно условно выявлялся пеленг на врага.

Плюсом то, что индикация «сирены» по параметрам облучения «говорила»: это не «Хокай», а нечто более агрессивное. О чем экипажи «тяжелых», сохраняя лаконичную выдержку, и сообщили: